Обучение передовым технологиям – часть I
Интервью Дэвида Уилкока с Питом Питерсоном
Понедельник, 24 сентября 2018 года
Д.У.: С нами Пит Питерсон. Мы исследуем кое-какие ранние влияния, приведшие к тому, что он смог овладеть таким невероятным научным знанием. По каждой теме он приводит потрясающие технические детали, выходящие далеко за пределы того, что знает большинство людей. Пит, с возвращением на программу Раскрытие.
[more]П.П.: Большое спасибо.
Д.У.: Раньше мы говорили о Вашем участии в некоей высоко засекреченной раздробленной программе, которой, возможно, руководило правительство. Вы называли эту программу Ранчо Белая Звезда. Также Вы рассказывали, что Вам настоятельно, но не жестко, рекомендовали пройти через очень продвинутую и весьма продолжительную обучающую программу.
П.П.: Это так.
Д.У.: А еще Вы упоминали – об этом мы беседовали не на камеру – что в ходе обучения в таких настоятельно рекомендуемых “вспомогательных” программах Вы работали с некоторыми настоящими светилами.
П.П.: Безусловно.
Д.У.: Не могли бы Вы начать с нескольких имен людей, с которыми работали, чтобы мы могли отыскать или подтвердить кое-какие детали, которыми Вы делитесь с нами?
П.П.: Ну, некоторые имена очень хорошо известны в сфере эзотерической науки, математики и так далее. Другие засветились в области бизнеса, но иначе, чем… Определенно, они очень отличались от самих себя, известных общественности. По мере продолжения беседы я буду рассказывать об этих различиях.
Д.У.: Хорошо.
П.П.: Сегодня они хорошо известные светила в своей области, а в те времена были начинающими. Некоторые из моих соучеников позже стали моими коллегами в рамках программы. Программа Ранчо Белая Звезда была чем-то вроде координационного центра, очень высоко… Вы никогда не знали, кто ею руководит. Вы никогда не знали, кто в ней работает. И это не было само Ранчо Белая Звезда. Ранчо Белая Звезда в основном занималось бумажной работой, книгами, заказами и перевозками.
Затем я получал указания, где мне следует учиться дальше или с кем мне следует учиться дальше, но это была просто перетасовка конвертов. На самом деле, это была секретная программа очень высокого уровня, очень сильно раздробленная.
Д.У.: Когда Вы в нее попали, знали ли Вы с самого начала, что это программа такого высокого уровня?
П.П.: То, что мне сообщили с самого начала, бросало меня в дрожь несколько лет.
Д.У.: Не может быть? Что заставляло Вас так дрожать?
П.П.: Ну, то, что, если я открою рот или хоть что-нибудь скажу, меня сразу же уволят – навсегда, с волчьим билетом! Это было высказано предельно ясно. Время от времени кто-то, о ком вы знали как о сотруднике программы, выражал неодобрение, и после этого их больше не было в этой программе или в какой-либо другой.
Д.У.: Мм.
П.П.: Поэтому… Знаете, во время первой Войны в Заливе общественности представили истребитель Стелс F-117.
Люди были в восторге: “О, Господи!” Они и не знали, что у нас есть нечто такое продвинутое. “Какой чудесный самолет. Это просто потрясающе, и т.д. и т.п.” А ведь большая часть этих самолетов была законсервирована вот уже 20 лет.
Д.У.: Верно.
П.П.: (Смеется) Я имею в виду… Это было старье, и все же никто даже не слышал о нем.
Д.У.: В качестве примера, который я приводил людям, не думающим, что правительство что-то хранит в секрете, я использовал Манхэттенский Проект.
П.П.: Ох, безусловно.
Д.У.: Это хорошо зафиксированный факт, что многие годы в данном проекте были задействованы 130000 человек. Многие из них – большинство – даже не знали над чем работают, до тех пор, пока не сбросили бомбу, а в некоторых случаях даже после самого события.
П.П.: Верно.
Д.У.: Это нечто, что подкрепляется угрозами. Вы опасались за свою жизнь, если бы рассказали кому-то, что происходит.
П.П.: Ох, я не мог рассказать даже своей сестре, с которой был очень близок, не говоря уже о родителях.
Д.У.: И все же, некоторые имена, с которыми Вы собираетесь поделиться с нами, стали светилами или, по крайней мере…
П.П.: Времена изменились. Многие уже умерли. Некоторые… Очень немногие их деяния действительно известны, и все же это довольно хорошо знакомые люди.
Д.У.: Ну, также хочу сказать, что в то время Вам, наверное, было трудно мириться с тем, что Вы работали с публично известными крупными светилами, но не могли рассказывать об этом ни слова, не так ли?
П.П.: Ну, возможно, поэтому меня и выбрали. У меня никогда не было с этим проблем. Проблемой было узнавать об этом. И, конечно, у меня были друзья, которые… Все считали меня помешанным. Понимаете, “помешанным”? Полностью помешанным.
Д.У.: Понятно.
П.П.: Я понятия не имел о том, что у женщин есть какая-то другая роль кроме приготовления пищи и все такое. Я интересовался наукой и любил проводить время с наукой. Я общался с блестящими учеными. Я пропадал в лабораториях с блестящими учеными и учился тому, чему никогда бы… Даже сегодня у меня не было бы возможности научиться тому, чему я научился.
Д.У.: Ну, давайте начнем. Не могли бы Вы назвать одно из более ранних имен того, с кем Вы учились, а мы могли бы узнать?
П.П.: Начну с самого раннего имени. Моим первым контактом была встреча с одним из моих наставников, Эдвином Лэндом, главой корпорации Полароид.
Д.У.: Хм.
П.П.: Помню, когда я там появился… Мне было 13 лет, и я прибыл на аэроплане DC6. Представляете, как давно это было!
Д.У.: (Смеется) Да.
П.П.: Тогда это была самая современная вещь для перевозки людей. Я вылез из самолета, и Эдвин сказал: “Если ты думаешь, что мы будем говорить о, черт бы ее побрал, камере Полароид, возвращайся в самолет и убирайся домой”.
Д.У.: (Смеется)
П.П.: Его очень смущала болтовня о камере, поскольку это была не настоящая сфера его деятельности. Ею он занимался лишь для того, чтобы демонстрировать что-то новое – камеру Полароид. В реальности, его интересовало человеческое зрение, то, как мы видим на самом деле.
Я хорошо помню его первый комментарий. Он сказал: “Вот первый урок: ты не видишь своими глазами”. Я пытался размышлять: “Ну, да, я слышал, что есть и другие органы, чувствительные к свету, и не понимаю, почему мы так много говорим о глазах”. Так вот, оказалось, что мы действительно видим глазами, но только в самом начале. Потом мозг преобразует сигналы в то, что мы “видим”. Например, в 2,44 метра от стены… Самый чувствительное или самое маленькое устройство, которое есть в нашей системе, чтобы видеть, – это конец палочки. Так вот, клетки палочки, клетки колбочки в глазу и конец палочки…
Д.У.: В сетчатке, да?
П.П.: …это просто острие иглы. Эдвин говорил: “Если вы возьмете диаметр острия иглы и умножите его на обратный диаметр посредством увеличения линз глаза, тогда на расстоянии 2,44 м самое маленькое, что вы сможете увидеть на стене, будет не таракан. Это будет диаметр всего 6,35 мм. Это будет божья коровка или нечто диаметром 6,35 мм.
Д.У.: Хм.
П.П.: Или я смотрю на стену и вижу ползущего муравья. Тогда как я могу видеть муравья, ползущего вверх по стене? Лэнд отвечает: “Именно об этом мы здесь и говорим. Вы не видите муравья, ползущего вверх по стене. Вы видите ряд наблюдений муравья, а затем объединяете их с муравьями, которых видели, когда находились близко к стене; ум не только смотрит на муравья, он видит и как быстро он ползет, знаете, как он ползет. Все сводится вместе, затем возвращается и говорит: “Ох, я помню, что вы видели, когда смотрели на стену. Это муравей”.
Д.У.: Хм.
П.П.: Именно с того момента тот маленький муравей в вашем мозге и есть то, что вы видите. Затем образ деформируется в соответствии с наблюдаемым движением и появляется муравей.
Д.У.: Как Вы думаете, может, частично, поэтому у Майя есть легенда о том, что они не смогли увидеть корабли конкистадоров, пока те подплывали?
П.П.: Это изучено. Все зрение изучено. Вы входите в новую область. Вы входите в новую область и видите вещи. Во-первых, вы видите все по-разному. Во-вторых, вы видите другие вещи. Это как… Когда я учился выживанию на курсах Морской Пехоты, я изучал много предметов. Я посещал многие классы по выживанию в бою, которые были очень разными. Когда появлялись люди… У нас был огромный… У нас был каньон, в Camp Pendleton в Калифорнии, на одной стороне которого находились скамейки, а на другой джунгли или кажущиеся джунгли. Нас просили смотреть на одну и другую стороны каньона. А затем спрашивали: “А сейчас посмотрим, сможете ли вы увидеть людей за деревьями, на деревьях, за кустами и на земле”. Учтите, что вы в бою и хотите знать, есть ли там враг.
Д.У.: Понятно. То есть, вы пытались разглядеть даже самые мелкие следы. Да.
П.П.: Ну, вы пытаетесь ИХ увидеть. Вы хотите знать, есть ли там снайпер. И учтите, есть маскировочный костюм. То есть, вы высматриваете весьма специфическую вещь. Это ваш первый день на учебном полигоне. Вы смотрите туда и ничего не видите. Затем выходит старшина или стрелок и говорит: “Внимание!” И все проклятое поле, вся другая сторона и все деревья оживают.
Д.У.: (Смеется)
П.П.: И вы понимаете, что все они были там, а вы ничего не видели. К моменту завершения учебы вы выходите на полигон и говорите: “Там снайпер. Там парень с оружием. Там парень с ручной гранатой. Там парень…” Вы способны видеть всех их...
Д.У.: Хм.
П.П.: …потому что сейчас “записали” в своем уме, что и где находится. Каждый человек по отдельности встает и двигается.
Д.У.: Помню, раньше Вы упоминали что-то под названием камуфляжный костюм. Это одна из используемых вещей?
П.П.: Одной из вещей, которые мы изучали, был камуфляжный костюм. Это изобретение шотландцев, очень давнее изобретение. Он немного напоминал рыболовную сеть. Ее надевали поверх одежды и в целях безопасности закрепляли булавками или тем, что было в те дни. Возможно, пуговицами…
Д.У.: Понятно.
П.П.: …или кнопками, в общем, закрепляли. Сама сеть сплеталась из разного цвета нитей, пряжи и нитей, свисала вниз с головы, и на ней закреплялись разные фрагменты листвы и просто листья.
Д.У.: Понятно.
П.П.: Знаете, вы можете выглядеть как дерево или часть ствола дерева. И еще, все, что в реальной жизни расположено вертикально, на костюме тоже будет располагаться вертикально. А горизонтальное – горизонтально. А еще к костюму крепятся несколько веток и все такое. Поэтому когда ум смотрит на вас, вы полностью сливаетесь с окружением – одна и та же форма, размер и расположение.
Д.У.: Вы упоминали, что Эд Лэнд говорил, что на самом деле видят не глаза, в игру вступает некий вид ассоциативной памяти, отслеживающей то, что вы уже замечали раньше.
П.П.: Вы видите через фильтры в своем мозге.
Д.У.: Понятно.
П.П.: Ваш глаз – это сенсор, он ловит определенные части, определенные цвета. Часть глаза улавливает цвет. Часть ловит белое и черное. По мере захода солнца эта часть усиливается все больше и больше, а когда солнце всходит, она ослабляется.
Д.У.: Знаете, что это мне напоминает? Забавно. В Интернете есть видео, и перед тем, как вы будете его смотреть, вам говорят: “Смотрите баскетбол и обращайте внимание на то, как много людей… Сколько раз мяч переходит от одного игрока к другому”. Итак, вы смотрите матч. Я делал это сам, и никогда не замечал человека, медленно передвигавшегося в черном костюме гориллы. Очень медленно он проходил по сцене, а вы никогда не видели гориллу. А когда вы вспоминали просмотр, вы восклицали: “О, Господи! Там же была горилла!”
П.П.: Это… Большая часть обучения ниндзя, боевого искусства, искусства ниндзя. Например, если вы не смотрите на людей на сцене, люди на сцене никогда не видят вас. Многие люди, они никогда не видели… Вот почему вы натыкаетесь на людей на улице, и еще удивляетесь, когда на кого-то натыкаетесь. Это потому что они не смотрели на вас.
Д.У.: Хм.
П.П.: Или потому, что у них подходящий цвет… другой цветовой паттерн.
Д.У.: Ну, давайте поговорим… Я уверен, что многие люди об этом думают. Когда вы гипотетически “употребляете” психоделики… Не то, чтобы кто-то делал это по-настоящему, а теоретически. Я слышал, что когда люди употребляют психоделики, их периферическое зрение больше не работает так, как раньше. Вы начинаете видеть то, чего на самом деле нет. У вас возникают странные ощущения.
П.П.: С другой стороны вы начинаете видеть то, чего не видели раньше.
Д.У.: Верно. Поэтому это часть… Являются ли галлюцинации и те… Вам не нужно отключаться.
П.П.: Галлюцинации – часть нашей жизни.
Д.У.: Хм.
П.П.: Вы можете развить в себе эти навыки, как вы развиваете искусство видеть кого-то в очень хорошем камуфляже. Хороший камуфляж используется в армии всего 4-5 лет. Четыре-пять лет назад еще не было камуфляжа под названием MaltiCam. Сейчас мы продвинулись далеко вперед. Я возвращаюсь к следующему: думаю, что оливковый тускло-коричневый цвет – это, возможно, самый лучший2 цвет, поскольку тогда ум может выдумывать все, что захочет. Вместо того чтобы углубляться в узкую полосу вещей, на которую мы хотим натренировать наш глаз видеть или не видеть, у нас есть очень широкая полоса, в связи с которой глаз может решить, что это такое.
Но вы можете сделать так, что мозг решит, чтобы мозг решил, что там что-то есть, а на самом деле там ничего нет.
Д.У.: Поскольку в данном эпизоде мы фокусируемся на именах, давайте поговорим об Эде Лэнде немного более конкретно. Какова была точная природа такой тренировки? Он начинает рассказывать Вам, что ум видит…
П.П.: Идея заключалась в том, чтобы тренировать меня. Конечная цель моей подготовки, конкретной тренировки в рамках этой группы, заключалась в том, чтобы суметь поставить передо мной любой вид проблемы, и вынуждать меня находить решение.
Д.У.: Хм.
П.П.: Меня учили электронике, оптике, лингвистике, механике, физике и т.д. и т.п. В общем, мастер на все руки.
Д.У.: Хм.
П.П.: И это было очень удобно, поскольку есть много того, чего мы не изучали. Например, Джеймс Клерк Максвелл – отец электромагнитной теории
Изучая электромагнетизм, я понял, что, не пользуясь всем современным оборудованием, лабораторным оборудованием, Максвелл создал теорию электромагнетизма, которая является основой всего электронного видения, телевидения, все основы для радио, электромагнитных коммуникаций и т.д. Я был в Англии и заходил в его лабораторию. Там хранится все, что он когда-либо писал – все заметки, все… Знаете, в то время у нас не было электронной коммуникации, и все заметки, письма и все такое… Сотрудники отправлялись по всему миру и собирали все, написанное им. Вот тогда я и понял, что из всего того, с чем он вышел, и что потрясло Землю, опубликовано всего 10%.
Д.У.: Да. Много лет назад я узнал, что Оливер Хэвисайд взял все математические выражения, с которыми вышел Максвелл и которые называл “кватернионами”, а затем свел их всего к четырем. Он считал, что если электромагнетизм вполне может обойтись этими четырьмя, зачем заморачиваться всеми остальными?
П.П.: Вот именно. Большая часть задания не выполнена. Каждое из уравнений потенциально было изобретением, таким же важным для человечества, как электромагнетизм и электромагнитное излучение. Ну, хотя ему удалось воплотить очень немногое, даже то, что он оставил, имело огромное значение в то время. “Ох, мы можем общаться на расстоянии. Мы можем…” А сколько всего осталось!
Поэтому я купил новую копировальную машину и буквально стер ее до дыр. У меня хранятся горы и горы книг, если, конечно, они не покрылись плесенью в хранилище, к которым я бы хотел вернуться, но у меня была настолько занятая жизнь, что я так никогда этого не сделал.
Д.У.: Как Вы только что говорили, такое многопрофильное образование, которое Вы получили, имело своей целью сделать из Вас палочку-выручалочку для решения любого вида странных проблем, с которыми они могли бы столкнуться.
П.П.: Отчасти, потому что я был такой не один. Кое-кого Вы, возможно, знаете. В той же самой группе учился Патрик Фланаган.
Д.У.: Это не тот ли это Патрик Фланаган, написавший книгу об энергии пирамид, ставшую широко известной в 1970-х годах?
П.П.: Он.
Д.У.: Ясно.
П.П.: Помню, однажды я с ним ужинал, когда он посещал Солт Лейк. Я спрашивал его о том, чем он занимается, и он ответил: “Люди не хотят правды. Они хотят болтовни, которая волнует или звучит знакомо”. Поэтому так же, как я в моей, в своей лаборатории он выполнял замечательную работу, но вы редко увидите ее результаты публично, потому что люди недостаточно умны, чтобы понять насколько она хороша. Его труды опровергают современную науку.
Д.У.: Да, похоже на то, что Вы получили очень необычное образование.
П.П.: Обычно какой-то период времени, шесть месяцев, я работал с учителем или специалистом в определенной области. Затем я трудился в этой сфере какой-то период времени, когда велась активная работа.
Д.У.: Понятно.
П.П.: Затем меня перебрасывали. Если одновременно работали, скажем, над тремя проблемами, меня бросали сначала на решение одной, потом другой, потом третьей, так, чтобы я обретал обновленный опыт, плюс практические знания. Став умнее, я начал придумывать эксперименты.
Д.У.: Не могли бы Вы привести пример кого-то, с кем Вы учились?
П.П.: Это был очень известный джентльмен, но, к сожалению, его время вышло. Мы звали его Эд, Эварт Болдуин. Он создал первый транзистор. В то время его учителями были Джон Бардин, Уолтер Браттейн и… Я знал еще одного, который приписывал изобретение транзистора себе в заслугу. Болдуин основал первую полупроводниковую компанию, которая, думаю, называлась…
Д.У.: Не на камеру Вы сказали National Semiconductor.
П.П.: National Semiconductor. Затем он же основал… Я не помню в каком именно порядке, он создал Hughes Semiconductorи Rheem Semiconductor.
Д.У.: Ясно.
П.П.: И несколько других. У него было двое ученых, две “правых руки”, которые работали с ним все время. Когда Болдуин стал старше, они порвали с ним и основали компанию, ставшую очень известной благодаря разработке… Они изобрели устройство для создания того, что называется “неинтеллектуальным терминалом”.[1] В начале появления компьютеров были так называемые клавишные переключатели. Вы набирали 11001011, нажимали “ввод”, и делали это несколько раз.
Затем появилась базовая операционная система. Ее можно было программировать с помощью неинтеллектуального терминала и контролировать посредством телефона неинтеллектуального терминала. Если вы нажимали “а”, терминал показывал “а” на экране. Если вы нажимали “b”, он показывал “b” на экране. Если вы нажимали “Возврат”, он посылал “a” и “b” компьютеру, и они исчезали с экрана. Затем он посылал вас куда-то назад. Так продолжалось до середины 1980-х годов, когда появилось то, что мы называли персональными компьютерами IBM. У вас был неинтеллектуальный терминал, затем компьютер, получавший данные, далее вы программировали на языке под названием DOS – дисковая операционная система. Потом брали данные, помещали их на диск, снимали ее с диска и обрабатывали.
Д.У.: Да, в начале 1990-х годов я работал на корпорацию, которая пользовалась терминалами LAN…
П.П.: Верно.
Д.У.: LAN – это “локальная сеть”. Все находилось в центральном мозге компьютера, а в неинтеллектуальном терминале не было никакого компьютера.
П.П.: Да.
Д.У.: Они были ужасно медленными.
П.П.: Итак, компания под названием Intel была основана двумя учеными, доверенными сотрудниками Эда Болдуина. Они-то и создали чип, который заменил многие отдельные компоненты. Вы смотрели на неинтеллектуальный терминал; в нем было в 10 раз больше чипов, чем в типичном настольном компьютере сегодня. Все, что они делали, – просто систематизировали все, что вы закладывали, и то, что выходило, выстраивали в логической последовательности так, чтобы вы могли читать результаты.
Д.У.: Чему именно Вас учил Эл Болдуин, когда Вы начинали у него учиться?
П.П.: Ну, он был похож на Лэнда, который заявлял: “Давайте не будем говорить о камере. Давайте говорить о зрении”. Только Болдуин командовал: “Давайте говорить о квантовой физике”.
Д.У.: Неужели?
П.П.: Его коньком была квантовая физика. Он совершил в ней множество изменений, но никому об этом не сказал. Мне он рассказывал, что сделал все правильно, сделал ее очень притягательной, очень…
Д.У.: Почему он не хотел никому говорить?
П.П.: Ну, по той же самой причине, по которой я не хочу рассказывать людям сегодня. Как только вы что-то скажете, кто-то еще, кто либо умнее вас, либо имеет больше денег, тут же подхватить вашу идею и запатентует ее прежде, чем вы об этом подумаете.
Д.У.: Хм.
П.П.: И/или правительство… Правительство знакомится с каждой заявкой на патент и получает “право первой ночи”. В лучшем случае, оно поступит справедливо, заключит с вами соглашение и вернет изобретение вам, когда оно будет рассекречено. При этом вам заплатят за работу приемлемую сумму денег.
Д.У.: Мне бы очень хотелось знать, что именно нетрадиционное открыл Эд Болдуин в квантовой механике? Что он увидел такое уникальное?
П.П.: Ну, он увидел немного другой способ структурирования квантовой механики, значительно расширяющий ее возможности. Вы изучаете определенную область, углубляетесь в нее и начинаете замечать аномалию. Так вот, Болдуин задумался над тем, что это за аномалия. Ну, в кантовой физике могло быть до 500 аномалий. Поэтому кое-что…
Также Эд был очень хорош в теории полупроводников. Он рассматривал ее, как с точки зрения теоретика полупроводников, так и сточки зрения квантовой физики. Поэтому мог говорить: “Я бы хотел посмотреть на то-то и то-то, потому что знаю, что оно позволит нам работать с энергией. Мы можем повышать или понижать температуру, то есть, можем охлаждать”.
В науке вы всегда пытаетесь что нагреть, а что-то охладить. Ну, как в автомобиле имеются радиаторы и испускающие структуры. Определенное количество топлива уходит на охлаждение двигателя посредством потока воздуха. Так он открыл кое-что о полупроводниках, нечто очень странное. Например, теорию дырки[2] – создание дырки в обычных атомных матрицах и молекулярных матрицах, и передвижение дырок вместо электронов или протонов. Позже я пришел к осознанию того, что электроны и протоны очень хороши в смысле теории и позволяют выполнять хорошую работу, хотя и имеют очень мало общего с реальностью.
Д.У.: Позвольте кое-что добавить, поскольку мы уже обсуждали это раньше. Я и сам усиленно изучал квантовую механику, и знаю, что большая часть того, что люди принимают на веру, о том, что происходит на квантовом уровне, основано на том, что конкретные элементы испускают определенный цветовой спектр. Потом высказываются предположения, основанные на конкретных линиях цвета, или на так называемом испускаемом “излучении черного тела”. Или же будут выстреливать, если вам хочется так ее называть, субатомной частицей в камеру, наполненную сильно сжатым газом или жидкостью. Тогда в камере частица будет двигаться как бы зигзагами. Затем, основываясь на вычислениях этих путей, выводятся очень-очень сложные уравнения. Никто и никогда не видел, что там происходит на самом деле. Никто даже не знает, что происходит. Вы согласны?
П.П.: Безусловно.
Д.У.: Хорошо.
П.П.: Знаете, все происходит таким образом: вы кое-что делаете и получаете определенный результат. Затем немного видоизменяете то, что делали, и получаете другой результат. Затем возвращаетесь к тому, что уже делали, и получаете тот же результат, что и в первом случае. Потом вы соединяете все вместе и выдвигаете предположение. Далее вы проверяете предположение, и оказывается, что все работает очень хорошо.
Д.У.: Каковы кое-какие преимущества, которые позволяет использование новой интерпретации квантовой механики Болдуином?
П.П.: Ну, вот кое-что: мы брали старую копировальную машину… Это было гораздо позже, когда он вернулся, и мы стали сотрудничать в нескольких вещах. Через 30-40 лет.
Д.У.: Понятно.
П.П.: Болдуин приближался к концу своей жизни, но у него было несколько очень хороших идей. Мы взяли копировальную машину и придумали такую штуку, которая позволяла засовывать в щель листы майлара[3] и печатать фотоэлементы по 25 центов за ватт.
Д.У.: Хм!
П.П.: Мы сделали несколько специальных батареек или электронных накопителей. Ну, буду называть их батарейками. Конечно, они немного другие, но мы будем называть их батарейками; они накапливали электричество. Некоторые были очень-очень хороши в качестве солнечных (фотогальванических) элементов. Сейчас есть ионно-литиевые фосфатные батареи, очень эффективные в преобразовании солнечной энергии в электрическую; эффективность некоторых составляет 25-26%. В производстве всегда случается 10-летний или 6-7-летний разрыв между физическим изобретением, которое вы можете продемонстрировать в качестве реальности, и чем-то, чем вы можете пользоваться у себя дома.
Д.У.: Очевидно, были и практические применения.
П.П.: Очень практичные применения. Болдуин умер 3-4 года назад.
Д.У.: Хорошо, что мы об этом поговорили. Впереди нас ожидает много интересного. Пит, спасибо, что были с нами. Всех остальных хочу поблагодарить за внимание.
[1] Терминал ввода/вывода (устройство сети для ввода/вывода данных, которое не имеет собственных вычислительных возможностей (отсутствует микропроцессор)).
[2] Ды́рка — квазичастица, носитель положительного заряда, равного элементарному заряду, в полупроводниках. ... Понятие дырки вводится в зонной теории для описания электронных явлений в не полностью заполненной электронами валентной зоне.
[3] Майлар – искусственная пленка, например, для магнитных лент или дисков.
Комментарии:
(1) Оценка: 