Глава 7

Рай и ад 

Седьмого декабря 1984 года, сразу же после премьеры, отец взял Майкла и меня на фильм Космическая Одиссея 2010 года. Это продолжение культового классического фильма Артура Кларка и Стэнли Кубрика Космическая Одиссея 2001 года, которого я никогда не видел. Я сильно волновался, когда заметил, что на побережье профессор Хейвуд Флойд печатает на том же компьютере Apple IIc, который недавно получил я. В фильме, Россия и США запустили совместную миссию для исследования того, что произошло с кораблем, покинутым в конце фильма 2001. Бывший командир корабля Дэвид Боумэн стал тем, что вы могли бы назвать вознесенным существом. Он связывался со своей матерью, двигаясь по электрическим проводам и появившись на ее телевизоре в виде искр звездного света, мерцающих в ее глазах. Когда она умоляла его сказать, кто он, Дэвид улыбнулся и сказал: “Нечто чудесное”. Притягательность и энергия момента достигли моих самых потаенных глубин. Они запустили глубинные воспоминания из многих снов, которые я видел в прошлом.

[more]

В фильме витает страшная угроза ядерной войны, когда трения между двумя экипажами, русским и американским, усиливаются, но они нуждаются друг в друге для выживания. Они приближаются к загадочному древнему объекту, называемому “Монолит”, плавающему в космосе рядом с покинутым кораблем. Я с трудом поверил, что это кино. Затем, оказалось, что темное пятно на Юпитере становится все больше и больше. Когда экипаж увеличил изображение, космонавты обнаружили, что оно состоит из бесчисленных легионов монолитов. Эти таинственные богоподобные объекты захватили всю планету и преобразовывали ее в нечто новое.

Экипажам передается четкое послание о том, что они должны уйти. Компьютер покинутого корабля HAL принес в жертву себя и свой корабль (Дискавери), чтобы спасти остальных. Вся планета сжалась и взорвалась, образовав сияющее новое солнце в Солнечной системе. Некая таинственная сила, возможно вознесенная форма Дэвида Боумэна, передала послание на Землю: “Все эти миры, кроме Европы, принадлежат вам. Не приближайтесь сюда. Пользуйтесь ими вместе. Пользуйтесь ими в мире”.

Неделями я не мог думать ни о чем другом, кроме фильма 2001. Старик рассказывал, что здесь произойдет очень похожее событие, за исключением того, что будет задействовано Солнце, а не Юпитер. В моей памяти начали всплывать сны, по существу, они никогда и не забывались. Я пошел, достал книгу Кларка и… влюбился в нее, хотя всегда думал о том, как нелепо следующее: автор сказал, что все на Земле согласились с тем, что новое солнце “должно” называться Люцифером. В то время я не думал о том, что все это имело какое-то более глубокое значение. Со временем инсайдеры поведали, что Кларку предоставили огромное количество засекреченной информации, чтобы подготовить нас к последующему раскрытию. Кабала уже знала, что Раса Древних Строителей возвела удивительные артефакты в нашей Солнечной системе и вовлечена в управление нами в процессе вознесения. Группы, передавшие Кларку эту информацию, исповедовали люциферианство, и это нашло свое отражение в романах Артура. Тем не менее, я считаю, что эффект в целом позитивный. Фильм знакомит людей с тайнами вознесения и древними артефактами на Земле и в нашей Солнечной системе.

Я убедил маму взять напрокат фильм 2001, что сделало монолит еще намного интереснее. Казалось, он представляет древнюю инопланетную технологию, предназначенную для катапультирования человеческих существ на новые уровни эволюции. Концовка фильма, когда Дэвид Боумэн проходит через звездные врата и становится звездным ребенком (тем же существом, с которым мы встречаемся в фильме 2010), привела меня в полный восторг. Я быстро прочел оригинал  – роман Кларка 2001.

Обезьяний холм

Во время рождественских каникул, грубый заносчивый качок с квадратной челюстью и сверхъестественной самоуверенностью, которого мы будем называть Брэд, пригласил меня покататься на санках с ним и его друзьями. Брэд и я были знакомы много лет, он жил в нескольких улицах от меня. Его родители отапливали дом дровами, и на нем было написано: “Никогда не доверяй тому, кто не пьет”.  Приглашение покататься на санках пришло как бы из ниоткуда; мы не разговаривали с тех пор, когда я пришел к нему и увидел, как он убивает воробья из пневматической винтовки. Одним из друзей Брэда был Крис, козырявший фразой “Он такой умный, что немой”, неделями твердивший, что мне следует надеть новые штаны, и дразнивший меня толстяком.

Еще одним другом Брэда был Эдди, он все еще занимался в классе игры на барабане, который в свое время я быстро бросил. М-р Риккобоно требовал, чтобы я не играл ничего кроме медленных четвертных нот, влево-вправо-влево-вправо, по 20 минут в день. А я уже в детском саду играл на барабане ритмы американский индейцев, поэтому это была потрясающе скучная шутка. Такая скука была просто невыносимой, и я решил, что лучше буду упражняться сам. И вот мы четверо сидим в маминой машине и едем в Коллинз Парк. Ребята могли говорить только об Обезьяньем холме. У холма был очень опасный крутой склон, и после приблизительно 8-ми метров следовал поворот на 90°, а потом предстояло съезжать еще 30 метров. Слева от Обезьяньего холма стояла плотная стена из пахучих вечнозеленых деревьев.

После катания на более легких и безопасных трассах все мы отправились на Обезьяний холм. Я смотрел, как все они спускаются с холма и говорят, как важно вписаться в поворот. Я сразу же решил, что не скачусь с него ни при каких обстоятельствах. Это было бы слишком опасно. Следующее, что я помню, они практические потребовали, чтобы я съехал с холма на своих оранжевых пластмассовых санках, называя меня киской. Я продолжал отказываться. Они схватили меня и силой запихнули в санки на расстоянии 4,5 м в стороне от начала трассы. Затем все трое толкнули меня так сильно, как только могли, воспользовавшись дополнительными 4,5 метрами как дорожкой разбега. Я скатился с вершины холма и влетел в 90-градусный поворот на полной скорости. Вписывание не принесло мне ничего хорошего. Поворот превратился в трамплин и выбросил меня в воздух. Я летел 30 метров в пустоте, спускаясь по плавной параболической кривой, и оказался в 4,5 м от поверхности земли. Это вынудило меня довольно долго находиться в воздухе. Все, что я мог сделать, – держаться за санки, пока они медленно вращались в рассыпчато зеленом зимнем воздухе. Я был слишком шокирован и озадачен, чтобы испугаться. Ощущение напоминало выход их тела, только в бодрствующем состоянии.      

Задом наперед я ударился о землю, и поэтому не знал, куда приземлился. Я врезался в плотный снег в сидячем положении, удар был так силен, что санки треснули в 25-ти разных местах. Многие трещины оказались треугольной формы. Копчик и низ позвоночника болели так, что я не знал, смогу ли снова ходить. Все тело, с головы до ног, пульсировало от боли. Страшно болела голова, а в ушах стоял звон и бился пульс. Дети быстро спустились вниз, чтобы посмотреть, все ли со мной в порядке.

Каким-то чудом им удалось поднять меня на ноги, оказалось, что ничего не сломано. Сильно болел копчик, и я с трудом мог идти. Я поднялся на холм, нашел маму и попросил, чтобы она забрала меня домой. Несколько дней я почти не мог сидеть. Мама не видела, что произошло, и сильно заволновалась, когда я рассказал, почему у меня больше нет санок. Больше никогда я даже близко не подходил к Обезьяньему холму.

Вот для чего нужны друзья

В нашем планетарном сценарии великие противники угрожали нам немедленной смертью от ядерного разрушения в любой момент.  Одни люди решили стремиться к позитиву и быть добрыми, другие стремились повторять причинение травмы и боли другим людям. Я еще оправлялся от падения, когда Эрик решил показать, что такое “обеление”. В СМИ, когда правительство совершало преступление и скрывало это, это называлось “обелением”. Прямо перед домом моей няни Эллен Эрик схватил меня, сделал подсечку и повалил лицом вниз в снежный сугроб. Потом набрал пригоршню снега и стал пихать его мне в лицо, втирая кругами. Это продолжалось пугающе долго. Он не давал мне дышать, а снег был люто холодным. Я кричал и кричал, пытаясь довести до его сведения, что вот-вот умру, и молотил руками, но голоса не было; Эрик продолжал свое занятие. Я лишался воздуха и не знал, обрету ли его снова. Наконец, он прекратил. Мои израненные легкие снова и снова хватали воздух.

После семи огромных судорожных вдохов, трясясь всем телом, я встал на ноги и закричал на него страшным измученным голосом, что он чуть меня не убил. Я употреблял самые грубые слова, когда спрашивал, хватает ли ему ума на осознание того, что человеческое тело не может жить без воздуха, и как бы себя чувствовали его родители, узнав, что их сын – убийца? Мне так хотелось его побить, но я боялся, что разорву его на куски. Также я сомневался, что мне хватит сил, чтобы выиграть эту битву. После этого события мы перестали ходить в школу вместе, но по какой-то странной причине я продолжал с ним дружить. Все остальные ученики нас ненавидели, и мы оба нуждались в защите.

Через месяц Эрик убедил меня присоединиться к нему и пошалить: подложить два гвоздя на стул Дианы – высокой, долговязой и добросердечной деревенской девочки, которая явно симпатизировала мне. Мне совсем не хотелось это делать. По-видимому, Эрик просто ревновал, потому что не нравился девочкам. Я подумал, что если откажусь, он снова попытается причинить мне боль. Он клал гвозди на стул, а я стоял, смотрел и не останавливал его. За нами наблюдали и другие дети. Диана села на стул и закричала от ужасной боли. Нас обоих отправили к директору. Одри Фарнсуорт довела до нашего сведения, что у нас очень серьезные неприятности, Эрик плакал и я тоже. Я обиделся на него еще больше, и через некоторое время наша дружба прекратилась.

Простите, миссис Фарнсуорт

На Рождество 1984 года мне подарили набор электроники Radio Shack – голубую коробку шириной 7,5 см и высотой почти 1 метр. В ней находилась картонная подставка, на которой можно было собирать электрические компоненты. Каждый компонент включал катушку высотой 8,5 см, с проводами, отходящими с обеих сторон. К ней прилагались цветные провода разной длины. И следуя инструкции, вы могли собирать разные виды устройств. Я никогда не уделял времени сборке всего радио, но осуществил несколько сложных проектов. Самым любимым моим приспособлением был детектор лжи. Он измерял электрическую проводимость кожи, также известную как гальванический эффект кожи или GSR. Вы должны были взяться за два белых провода, самых длинных, и издавать высокие и низкие звуки. Если вы лгали, вы начинали нервничать, и высота звука повышалась. Когда вы расслаблялись, высота понижалась.

Однажды я принес набор в класс и побежал с ним в кабинет директора миссис Фарнсуорт. Там находились представитель Районо и другие высокопоставленные лица, которых мы никогда не видели. Она сочла это удобным моментом для позирования перед руководством и спросила меня, что это такое. Наше местное руководство обменялось понимающими взглядами и подумало, насколько полезным может оказаться такое устройство. К моему ужасу, когда директор ухватилась за провода, не раздалось никакого звука, по-видимому, потому, что на ее пальцах оказалось слишком много крема. “Простите, миссис Фарнсуорт, кажется, Вы мертвы”. Все важные персоны взорвались от хохота. Тогда я воспользовался одноклассником, чтобы доказать, что все прекрасно работает, когда за провода хватается обычный человек. Я был сбит с толку, когда увидел, что вся могущественная школьная элита, неоднократно покрывающая меня позором, не регистрировалась моим элементарным устройством как нормальные люди. Казалось, это шутка вселенной, демонстрирующая мне, что власть имущие могут становиться “бессердечными”. Очевидно, имел место синхронизм в виде крема на пальцах директора, который абсолютно не учли создатели детектора лжи.

Семейные тревоги

После развода отец погрузился в глубокую депрессию и сильно похудел. Он приобрел небольшой домик в Скотии, и мы начали навещать его вечерами в пятницу и воскресенье. Отец мог готовить хорошо только одно блюдо – бифштекс на гриле с белым рисом и грибами. В противном случае мы обычно заказывали сицилийскую пиццу с соусом и грибами.  Поскольку отец любил фильмы ужасов, он решил, что мы уже достаточно взрослые, чтобы смотреть фильмы категории R. Многие ленты были сильно пугающими и расстраивающими. Я был слишком юным, чтобы получать от просмотра “эффект морфина”, так как никогда не видел и не испытывал травм, таких ужасных, какие демонстрировались на экране. Я быстро сообразил, что должен отстраняться от фильма и помнить, что все нереально. Еще одна уловка заключалась в том, чтобы ожидать, что каждый увиденный персонаж, как бы он мне не нравился, может умереть самым ужасным и отвратительным возможным способом. Когда такое случалось, я мог сказать, что знал, что это произойдет. Также меня возмущало то, что в фильмах враги всегда обладали сверхъестественными способностями, а жертвы и люди, боровшиеся и побеждавшие плохих парней, нет. Со временем инсайдеры объяснили, что Кабала намеренно финансирует подобные фильмы, чтобы люди считали, что только “темная сторона” может пробуждать в людях мощные способности типа вознесения.

Мой одноклассник Шон жадно читал романы Стивена Кинга и рассказывал мне, какие они прекрасные. Я купил и прочел некоторые из них, включая Четыре сезона, Извлечение троих, Кладбище домашних животных, Оно и Противостояние. Некоторые произведения очень расстраивали, намного больше, чем любой фильм ужасов. Я восхищался способностью Стивена Кинга создавать реальных полностью реализующих себя персонажей. Многие противники и тупые персонажи напоминали взрослые версии тех же задир, с которыми  мне приходилось иметь дело в школе. Короткая история Тело стала классическим фильмом Останься со мной, в котором изображены похожие дети-задиры. Искусство Стивена Кинга казалось имитацией жизни, и у меня возникало сильное ощущение, что в школе его тоже дразнили “толстяком”.

После того, как Эрик чуть не убил меня асфиксией, я подружился с новым одноклассником, которого мы будем называть Тоби. Тоби часто брал меня на реку Мохок, где хотел ходить по огромным льдинам во время ледохода. Это было очень опасное занятие. Я соглашался, но всегда был очень осторожен. Вскоре после того, как я прочел повесть Тело, в которой дети находят в лесу труп, Тоби погиб. Он ехал на телеге с сеном своих родителей-фермеров, сидя на верху стога высотой в четыре тюка, когда колесо попало в воздушную яму и опрокинуло его на спину. Он упал на голову и мгновенно умер. Это был первый раз, когда умер кто-то, кого я реально знал. Я пребывал в полном шоке и печалился несколько недель, поскольку друзей у меня и так было мало. Внезапно, жизнь показалась намного более хрупкой, чем я думал. Я осознал, что мне посчастливилось на Обезьяньем холме и в случае с обелением Эрика. Мне нужно защищаться, в противном случае задиры могут меня убить.

Фильмы ужасов и романы Стивена Кинга подали мне идею о том, что, возможно, Тоби существует в виде привидения. Когда мама взяла меня в магазин игрушек Кей-Би в торговой галерее Мохок, я нашел нечто под названием “говорящая доска” Уиджа, которая продавалась наряду с такими классическими играми, как Монополия, Пачиси, Trivial Pursuit и Ключ. На обложке была нарисована жуткая коричневая доска со всеми буквами алфавита и каплевидной кремового цвета стрелкой с руками на ней. Я взял ее, прочел инструкцию и понял, что, по-видимому, она использовалась для контакта с мертвыми и действительно работала. Я убедил маму ее купить.

Поскольку вы не можете работать с ней в одиночку, пока мама была на репетиции своей музыкальной группы, мы попробовали доску с моей няней Рэйчел. Рэйчел вошла в глубокую медитацию и закатила глаза. Веки трепетали, голова откинулась назад, а руки находились на стрелке. Она понятия не имела о том, что говорилось или куда идет стрелка. Я начал задавать вопросы, а стрелка определенно двигалась сама по себе. Я пытался задавать вопросы, ответов на которые не знал, и результаты оказались, по крайней мере, интригующими. Но вся история в целом  вызывала очень странное ощущение. Я убедился, что с помощью доски пребываю в настоящем контакте с духами, и что жизнь между жизнями существует. Однако делать это было не с кем, поскольку, чтобы это работало, требовались, по крайней мере, двое, а у меня было очень мало друзей.

Однажды ко мне пришел друг и сказал, что я обязательно должен прочесть книгу, которую он нашел в библиотеке. Это был Фрэнсис Крик, один из ученых, обнаруживших молекулу ДНК, содержащую все коды жизни. С помощью единственного кусочка ДНК вы могли клонировать человеческое существо. В книге Крик утверждал, что молекула ДНК слишком сложная, чтобы развиться посредством случайной мутации. Это привело меня в неописуемое волнение. Я не мог понять, почему это открытие широко не освещалось в СМИ, особенно если учесть, что Крик открыл ДНК впервые. Я провел много часов, пытаясь осознать, как некий вид космического разума мог сотворить ДНК, но в то время так и получил хорошего ответа. Я думал об этом много лет и собирал подсказки, которые со временем стали важным элементом книги Исследования Поля Источника, конференций, статей и телевизионных шоу.

Нам это не подходит

Брэд, тот самый парень, заманивший меня на Обезьяний холм, сейчас хотел, чтобы я незаметно вышел из школы вместе с ним. После последнего урока, приблизительно в 14:45, ученики собирались вместе, и нас заставляли стоять в группе “ходоков” в спортивном зале, пока его, одна за другой, не покидали группы “автобусников”. Брэд и я всегда оказывались в последней группе “ходоков”, которым позволялось уйти. Практически, мы не попадали на свежий воздух раньше 15:30. Брэд говорил, что это чудовищно, и, как в песне Twisted Sister Нам это не подходит, у него был план. Каждый день, в 14:30, дедушка друга Брэда Офера забирал внука из школы на машине Додж Дарт. Миссис Глиндмайер и м-р Виалл позволяли ему подъезжать прямо к залу и никогда не проверяли, подъехал ли автомобиль. Брэд сказал, что все, что нам нужно сделать, – сказать, что нас забирают, и что они никогда не станут проверять. Я был напуган, но решил попытаться, и это сработало. Мы вышли, прошли под окнами так, чтобы нас никто не увидел, и пустились бежать по дороге, спускаясь по улице. Приятная пожилая леди, работавшая охранником на полпути вниз к холму, никогда не спрашивала, почему мы появляемся раньше других. В последние несколько месяцев школы мы делали это каждый день, и нас никогда не ловили. Это превратилось в своего рода привязанность, склонность “прятаться”. Если вы игнорируете сигналы и продолжаете делать то, что делаете, становятся необходимыми все больше и больше искажений реальности. Брэд оказался первым человеком, приучившим меня лгать и брать на себя опасный риск, хотя до этого я всегда говорил правду. Позже он пристрастит меня к курению “травки”.

Мои оценки становились все хуже и хуже. Поэтому, как и учителя, я был удивлен, когда получил оценки теста COGAT (тест на когнитивные способности). Я выполнил его превосходно, и это поставило меня на уровень большинства выпускников средней школы. Школьный год заканчивался чем-то вроде дня на свежем воздухе, который я ненавидел, поскольку в него входили перетягивание каната, гонки на трех ногах и другие атлетические соревнования, которые я терпеть не мог. На дальнем конце поля, по другую сторону забора, находилось здание школы для 6-8-х классов. Слева располагалась небольшая военная база с рядами стальных пандусов. Днем мы всегда слышали шум марширующих солдат. Я так никогда и не узнал, почему там были солдаты и что с ними делали, но помню, что когда учился в Пирамиде, у нас была экскурсия на базу. Она выглядела как унылое офисное пространство с фотографиями военного персонала и флагами на стене.

В день окончания начальной школы я ехал на велосипеде, а все остальные уже ушли. Я находился на расстоянии всего 15 м от того места, где 4 года назад основал “клуб ЭСВ”. Я вез все книги и бумаги, уложенные в коричневый ранец. Ко мне на своем велосипеде приближался орущий задира. Скользя задним колесом и останавливаясь прямо передо мной, он кричал, брызгая слюной. Он сорвал мой ранец, вывалил содержимое на тротуар и потребовал, чтобы я плакал, иначе он выбьет из меня дух.  Я выполнил все, что он хотел, а он смеялся и смеялся, обзывая меня грубыми прозвищами и оскорбляя мой вес. Потом он умчался. Это вынудило меня еще больше бояться обучения в неполной средней школе (7-9 классы), где были бы “большие дети” из трех разных окрестных начальных школ: Glendaal, Lincoln и Sacandaga.

Извлечение троих

Осенью 1985 года, когда я пошел учиться в неполную среднюю школу, ситуация ухудшилась еще больше. Тогда у меня был шкафчик с цифровым замком рядом со шкафчиком Шейн. У меня было семь уроков каждый день, и каждый час от меня требовалось идти в другую комнату с разными учебниками. Чтобы попасть на урок физкультуры, приходилось спускаться туда, где находились шкафчики и душ, вряд ли кто-то ими пользовался. Нас заставляли играть в вышибалы, поистине в варварскую игру. Все качки старались как можно сильнее швырнуть большие красные мячи вам в лицо, хотя это было против правил. Их редко ловили на нарушении, и если плачущего ученика приходилось посылать к медсестре, наказывали отстранением от игры на один период.

Учитель выбирал двух качков и просил сформировать команды; и уже они отбирали кого хотели, одного за другим. Нас с Эриком всегда выбирали последними. Качки открыто спорили, кто будет играть с каждым из нас, и все понимали, что мы для них – бесполезные куски мусора. Оставшаяся часть команды обычно присоединялась к ним, смеялась и издевалась. Перемен больше не было, единственное, что позволяло мне терпеть школу – возможность полежать на траве и расслабиться. Единственным, что мне нравилось, была Пирамида, а сейчас не было и ее.

Дети из Glendaal были из зажиточных семей, живущих в пригороде Гленвилля. Они прекрасно успевали в школе. Ученики из Lincoln жили в дешевых домах на возвышенностях Скотии и часто имели самые низкие оценки. Дети из моей школы, Sacandaga, обитали вниз по реке и в терминах экономического уровня и академических успехов пребывали между Lincoln и Glendaal. Благодаря оценкам теста COGAT, я попал в классы, где учились самые умные дети. В них учеба была намного труднее, и большинство моих одноклассников были из Glendaal. В первый же день школы высокий блондин-восьмиклассник, одетый в джинсовую куртку с символикой тяжелого металла (жанр рок музыки) и синие джинсы, схватился за горло и плюнул прямо мне на ногу, оставив огромную отвратительную желтую каплю слизи. Я чувствовал себя как в аду. Школа стала тюрьмой, без возможности побега.

Хотя в конце 6-го класса Брэд заканчивал школу вместе со мной, сейчас он вел себя так, как будто никогда меня не знал. Его шкафчик находился рядом с моим, но он избегал меня любой ценой. Он хотел быть невозмутимым, заниматься спортом и иметь девушек, а общение с толстяком не могло дать ему того, что он хотел. Шейн продолжал оставаться моим другом, и все думали, что он – дерьмо, поскольку был беден и не имел хорошей одежды.

Слишком много мести

Однажды я увидел одного из детей Glendaal, игравшего в игру Подземелья и Драконы в библиотеке с другими занудами из Glendaal. Он был очень остроумным и казался чрезвычайно уверенным в себе, вплоть до нахальства и самонадеянности. Очевидно, он действительно был умным и таким же толстым, как и я. Мы будем называть его Кевином. Темный шатен, с карими глазами и большими зубами, он всегда ухмылялся. Я заговорил с ним, и он быстро дал понять, что является самым умным учеником в школе. И действительно, если он получал меньше 95% на каждом тесте, его жестоко наказывали родители, работавшие в Лаборатории Атомной Энергии Кноллс или KAPL. Кевин и я быстро подружились, так как в домах нас обоих были компьютеры Apple с множеством игр. У нас было много общих интересов, а все остальные ненавидели нас за то, что мы были такими умными. Кевин быстро записал меня в бой скауты, что позволяло ходить в походы, которыми я по-настоящему наслаждался. Первый поход состоялся зимой и оказался самым замечательным со времен поездок в Кейп-Код.

Однако я быстро понял, что Кевин делает странные и жестокие вещи. В первый раз, когда я пришел к нему домой, он кормил собаку породы колли по кличке Эскалибур жгучим перцем и смеялся, пока она страдала от боли. Он все время сердился на все, что бы я не говорил, и просто переставал со мной разговаривать на 20 минут. Он называл это “уходом в свою раковину”, а я думал, что это глупо. Раньше со мной так никто не поступал, и я зря тратил время, находясь у него дома, что часто требовало поездки на велосипеде на довольно большое расстояние, на территорию Glendaal. Когда он приходил ко мне домой, он делал много плохих вещей, ввергая меня в неприятности, но его это не волновало, так как здесь не было родителей и некому было наказывать. Как-то раз я окатил его струей воды из лейки для поливки цветов, и он исчез. Когда я вышел из ванны, он вылил на меня огромный кувшин воды, и его не волновало, что он залил весь пол. Он долго смеялся и не отреагировал, когда я сказал, что “слишком много мести”.

Также я находил нечто очень странное в его родителях. Они не могли рассказывать ему ничего, чем занимались на работе. Они всегда прислушивались, не рядом ли он, и при его приближении всегда прекращали разговор. Им запрещалось брать сына с собой на работу. Родители Кевина были одержимы продвинутой физикой и научно-фантастическими фильмами, особенно если ленты были связаны с инопланетянами. Они явно верили в НЛО и подсовывали сыну разные книги о них. Также им хотелось, чтобы Кевин изучал нечто, что Альберт Эйнштейн называл “пространственно-временным континуумом”, и подкидывали ему идею о возможности создания “червоточины” в “полотне” и путешествия сквозь нее. Родители думали, что инопланетяне чрезвычайно опасны и угрожают всем нам. Через много лет я узнал, что многие так называемые инженеры-ядерщики используют название своей работы как прикрытие, а на самом деле заняты в засекреченных программах, включающих реверсивную инженерию технологии с НЛО. Им внушают, что убьют всю семью, если они скажут хоть слово постороннему человеку. Так я обрел свой первый опыт наблюдения, насколько такие люди странные, скованные и параноидальные.

В то время мамина группа репетировала в подвале нашего дома, а это значит, что там находилась вся ударная установка. Я снова начал играть на барабанах и быстро научился основным ритмам рока. В сентябре Родительский Центр Музыкальных Ресурсов создал группу жен сенаторов, которая пыталась наложить запрет на любую музыку, которая не совпадала с их строгими  христианскими ценностями.  Мы с братом очень рассердились. Когда ведущий солист Twisted Sister выступил на слушаниях, мы зауважали его еще больше. Мы пообещали себе, что в следующий раз обязательно встретимся с ним за сценой. Я решил, что мне следует научиться лучше играть на барабане, и стал брать регулярные уроки у Хьюго, барабанщика маминой группы. Он брал меня на чердак, где располагалась еще одна ударная установка, усилители и колонки. Там пахло пивом и сигаретами, а стены обклеены картонными упаковками из-под яиц. Я взял у него много уроков, и они были намного более продвинутыми, чем хотела от меня школа. Я шел своим путем.

Следующим новым сверхврагом оказался Джош, он следовал за мной из школы домой каждый день и пытался меня избить. Я снова начал ходить с Эриком нашим давнишним другом Дэйвом. Мы держались друг друга в целях защиты от Джоша, но это не приносило никакой пользы. Каждый день мы пытались сбежать из школы как можно быстрее, а Джош мчался за нами со сверхчеловеческой скоростью. Эрик намеревался подраться с ним и попытаться ударить своим ранцем, я же пытался мирно отговорить Джоша от нападения на нас. Я говорил, что знаю, что для него значат его родители, он испытывал колоссальную боль, и я понимал это, поскольку находился в таком же положении. Каждый день я был вынужден искать способ, как не оказаться избитым. Чтобы пользоваться моими советами, Джош преследовал нас каждый день, и это становилось ужасной проблемой, длящейся месяцами.

Весь конец осени и всю морозную и холодную зиму,  на уроках физкультуры, учитель м-р Эмпи заставлял нас делать нечто, что называлось Рысь индейки (Turkey Trot). От нас требовалось весь урок бегать мимо военной базы. Смысл заключался в том, что наша скорость будет увеличиваться с каждым днем. Было очень холодно, и я ненавидел этот урок больше всего. Я начинал бесконтрольно кашлять и всегда прибегал последним, жадно хватая воздух. Учеником, всегда приходившим к финишу первым, всегда был быстроногий качок, которого дети звали Москитом. Также он был последним, кого выбивали из игры в вышибалы. Для многих детей он был настоящим героем вплоть до старших классов средней школы, одним из лучших спортсменов, и это при росте чуть больше 1,5 м.

Я быстро научился избегать ударов в игре в вышибалы, постоянно держа в фокусе внимания свое окружение. Каждый ребенок, получавший удар в голову, не обращал внимания, как это происходило, и качки специально наблюдали за этим. Я же зорко, как ястреб, следил за каждый игроком на другой стороне, чтобы убедиться, что в меня никто не попадет. С самого начала игры Эрик намеренно позволял ударять себя медленно летящему мячу, поворачивался спиной или вовсе уклонялся в сторону, я же отказывался это делать. Почти каждый раз, когда мы играли, я становился последним на одной стороне, а Москит – на другой. Один мяч он держал в руке для защиты, а остальные мячи бросал в меня, а дети сходили с ума потому, что я держался так долго. Я просто не мог “убивать” его мячом. Все смеялись и хлопали, когда Москит, наконец, “убивал” меня, а затем весь уродливый цикл начинался заново.

М-р Эмпи тоже заставлял нас играть в подобную игру под названием Мяч врача, в которой мы должны были представлять, что воюем на поле боя, а красные мячи – это пули и артиллерийские снаряды. Я решил, что, должно быть, м-р Эмпи был ветераном войны во Вьетнаме и пользовался нами для избавления от ужасных воспоминаний. Как только мяч ударял по ребенку, он должен был падать и кричать: “Врача! Врача!” до тех пор, пока не появлялись дети в желтых свитерах и не “спасали” его. Единственным способом выиграть было “убить” врачей, а затем всех остальных. Когда Эмпи начинал скучать, он свистел в свисток и наставлял два указательный пальца друг на друга, что называлось “противоположными сторонами”, иногда он произносил эти слова вслух. Это означало, что игроки обеих команд могли собираться на середине между двумя линиями, что давало проигрывавшей стороне всего треть пространства. Это порождало опустошающий эффект и скашивало выживших в считанные секунды, как огромный серп валит стебли пшеницы. Так обычно Эмпи помогал Москиту “убивать” меня, чтобы можно было начать новую игру. Как же мало я знал тогда, что в течение многих лет Москит будет охотиться за мной в моих снах. 

Поведение Эрика становилось все хуже и хуже. Запугивание превратило его в настоящее ничтожество. Когда мы пересекали авеню Мохок, он начал бросать камни в кузова проезжающих восьмиколесных грузовиков и заставил Дэйва делать то же самое, а я отказался подчиниться давлению. Также Эрик думал, что было бы забавно начинать игры в снежки, чего я определенно не хотел. Одним из темных и несчастливых полдней, когда падал ледяной дождь, и дороги засыпало слоем снега толщиной 7,5 см, он затеял игру в снежки со случайным ребенком. У него были заостренные черные волосы, веснушчатое лицо и насмешливая ухмылка. Ребенок оказался опасным и к тому же старше нас. Как выяснилось, несмотря на то, что ребенок был ниже ростом, он оказался великолепным подающим в бейсболе… и психопатом. Он нашел кусок твердого льда, величиной в бейсбольный мяч, обсыпал его небольшим слоем снега и изо всех сил метнул его прямо мне в лицо. Лед ударил мне в лоб прямо над левым глазом так, что сломал кость, оставив видимую вмятину, которую я обнаружил через несколько лет. Никогда в жизни меня не били так сильно, я почти потерял сознание. Я упал на землю, крича и плача в агонии. Во рту ощущался вкус металла. Ребенок хихикал как гиена и победоносно исчез в кустах. Эрика даже не взволновало мое ранение.

Однажды, 28 января 196 года, после школы мне позвонил старый друг Билли, хотя мы редко общались. Он сказал, что взорвался космический челнок. Я бросился к телевизору и в ужасе смотрел съемки того, как в воздухе распадается на части Челленджер. Все было еще ужаснее, поскольку это была особая миссия для детей и на борту находилась учительница Криста Маколифф. Почти сразу же после произошедшего, появились глупые шутки, такие, как та, в которой прогноз погоды для Флориды включал “разлетевшийся челнок”. Я быстро понял, что люди пользуются жестоким саркастическим юмором как средством справиться с почти невообразимой болью. Научные исследования пришли к выводу, что юмор – это механизм эволюции. Мы постоянно сканируем окружение и ищем ошибки, слабости, проблемы и неудачи. Выявление проблем вызывает смех, вознаграждающий нас огромным приливом эндорфинов и энкефалинов, значительно уменьшающих боль и вызывающих естественный подъем. Это способствует дальнейшему поиску слабости вокруг нас, которую можно устранить. Очевидная проблема в том, что получение удовольствия от несчастий других существенно понижает нашу готовность к вознесению.

Бесконечные насмешки вынудили меня впасть в глубокую депрессию, что означало дальнейшее ухудшение оценок. Школа продолжала слать домой отпечатанные на компьютере “сообщения об успеваемости”, в которых в уничижительных и издевательских предложениях учителя рассказывали родителям, какой вы лузер. Каждый день у меня были проблемы с обоими родителями, что делало мою жизнь еще больше похожей на ад. Сообщения приходили и приходили, а мои оценки были недостаточно хороши, чтобы удовлетворить родителей – сплошные четверки и тройки, и лишь изредка пятерки. Тогда же я начал проходить через половую зрелость, что еще больше усиливало депрессию. Каждый раз при встрече с отцом он начинал упрекать меня в плохих оценках, порой доходя до крика.

Веселитесь

Летом, рядом с местными велосипедными дорожками, Эрик и Дэйв нашли огромную куполообразную структуру, сделанную из ветвей деревьев. Она оказалась очень непрочной, ветви были связаны проволокой и обрывками старой разорванной одежды. Конечно, она бы никого не защитила в случае сильного дождя. Впереди имелся странный маленький знак, сделанный из белых и голубых соломинок, прикрепленных к плоскому куску дерева. На нем было написано ВЕСЕЛИТЕСЬ. Внутри были грязные полы и яма для огня, вырытая в центре купола, около 15 м шириной и 6 м высотой.

Очевидно взрослые дети обустроили это место, чтобы пить алкоголь, употреблять наркотики и заниматься сексом, поскольку на знаке ВЕСЕЛИТЕСЬ валялись крышки от пивных бутылок, уложенные в виде мужских и женских половых символов. Эрик решил, что нам нужно полностью разрушить сооружение, хотя это было бы очень опасно, если бы нас застукали. Дэйв и я умоляли его не делать этого, но он настаивал. На разгребание хлама у нас ушло три четырехчасовых дня, под жарким летним солнцем. Я все время очень боялся, что нас побьют или даже убьют, и работал в полном ужасе, а Эрик не волновался и все время смеялся. Каким-то чудом мы остались в живых.

Через неделю я уговорил отца и Майкла отправиться со мной в бойскаутское путешествие в лагерь Бойхэвэн. Мы жили в моей дешевой синей палатке, рассчитанной на троих человек, но вряд ли достаточной для нас троих. В первую же ночь пошел дождь, и палатка полностью промокла. Спальные мешки тоже можно было выжимать. Мы были вынуждены пойти в большую палатку, собственность скаутов, где прятались от дождя многие другие. Путешествие оказалось полностью испорченным, и больше мы никогда не ходили в лагерь скаутов. Казалось, что происшествие с моей палаткой было неким видом “мгновенной кармы” за разрушение куполообразного форта, построенного взрослыми детьми, хотя я делал это против своей воли.

Когда я пошел в восьмой класс, Шейн начал тайком наведываться в Парк Корпорейшнс. Там, на другой стороне от здания младшей и старшей средних школ, находилась бывшая военная база, превращенная в фабрики. Он входил в незапертые здания и брал вещи, такие как механические дрели. Меня удивляли его поступки, а он, казалось, наслаждался кражами. Он бегал так быстро, как только мог. В этом году его оценки были очень плохими, и все кончилось тем, что он провалил все экзамены. Но это оказалось самым лучшим, что могло произойти с ним в общественной жизни. Ученики классом ниже понятия не имели, каким видят Шейна все остальные. Он обладал совершенным искусством бега и пользовался им, становясь звездой-спортсменом с огромной популярностью. Я был одним из немногих людей, кто знал, как ему удается так быстро бегать. Впервые у меня появился друг, вовлеченный в криминальное поведение. Позже Шейн воровал вещи даже у меня, музыкальные диски, но я его прощал.  Когда я спрашивал, почему он это делает, но отвечал, что думал, что я не услышу. Годами я боролся за то, чтобы понять, почему детская травма оказалась настолько жестокой, что обусловила причинение вреда даже собственным друзьям. Я верил в карму и был шокирован тем, что кто-то сознательно может делать вещи, влекущие за собой одинаково болезненные события, происходящие позже в жизни.

Насмешки в классе физкультуры становились все хуже и хуже, особенно в комнате, где стояли шкафчики. Один ребенок сказал, что хочет показать мне “супер удар”. Я поблагодарил и отказался, но он настаивал и прыгнул с поворотом так, что приземлился мне на живот. Я чуть не упал. Затем меня схватили несколько других детей и начали обсуждать, что было бы весело затащить меня в душ и облить водой. Я все еще держал в руках книги и чувствовал резкий запах комнаты, где стояли шкафчики, когда они схватили меня за руки и за ноги и подняли на 60 см над полом. Я не сопротивлялся, и они подумали, что я отключился. Они ослабили захват и расслабились, чего я и ожидал. Я вырвался из их рук, бросив все книги на пол, и убежал. Я был уверен, что они повредят все книги в душе, но когда я вернулся через несколько минут, книги были в целости и сохранности, что казалось чудом.

Днем я сказал маме, что мне очень нужно научиться драться. Ситуация становилась слишком опасной. Она уже говорила, чтобы я нашел класс самозащиты, и подрабатывала, чтобы его оплачивать, поскольку боялась, что меня убьют. Я обратился к телефонной книге и просмотрел все доступные разные школы.

Студия боевых искусств

Мой взгляд приковала морда тигра с дикими глазами и оскаленными зубами. Это было объявление студии боевых искусств Ронни Лебланка. Мама позвонила ему, объяснила, что со мной произошло, а затем я поговорил с ним сам. Он сказал, что его школа учит выживанию в ситуациях жизнь-смерть, так он называл уличные драки. Большинство классов карате, учивших “боям на соревнованиях” и имевшим много правил во избежание причинения ран сопернику, были абсолютно бесполезны в тех ситуациях, в каких оказывался я. Разговор мне понравился. Когда об этом узнал отец, он решил, что тоже хочет заниматься, и предложил оплачивать мои занятия. Теперь, дважды в неделю, Майкл и я занимались карате.

М-р Лебланк имел черный пояс по карате, по крайней мере, в трех разных главных видах боевых искусств. Стена в офисе была увешана тарелками, демонстрировавшими, что он занимал первое место во всех соревнованиях по боевым искусствам, в которых участвовал. Мы учились драться и наносить удары с помощью 40 килограммовой груши, а также переворачивать ее ногами снизу вверх всей ногой. Это вызывало резкую боль в голенях, что затрудняло хождение. Благодаря преобразованию костей из-за микротрещин, со временем голени стали достаточно сильными. Нам приходилось блокировать тяжелые удары, что создавало изменение костей в запястьях. Также нас учили, как разрывать каждый воображаемый вид захвата. Отныне никакого “обеления. Я мог ударить задиру в три разных места и сильно ранить его прежде, чем он получил бы возможность ударить меня.

Но самое важное, нас учили входить в состояние, называемое “Дух”, при котором тело становится нечувствительным к физической боли. Даже если вы ломаете кость или возникает кровотечение, вы будете в состоянии завершить драку. Один парень в студии получил удар в живот от мотоциклиста, одетого в ботинки со стальными носками. Его кишки висели как скакалка, но он даже не чувствовал этого пока драка не закончилась. Ему удалось завершить сражение и остаться в живых.

Чтобы развивать Дух, нам следовало научиться чему-то под названием “Форма” – серии движений из пангай-нун кунфу. Движения основаны на трех животных: тигре, журавле и драконе. История такова: по крайней мере, две тысячи лет назад древние китайцы изучали, как сражаются пять животных – тигр, журавль, дракон, медведь и змея. Медведь и змея в данном стиле не используются. Тигр пользуется “твердой” техникой – ударами и пинками, с большой силой, но ограниченной точностью. Журавль координирует “руки” и ноги, сметает ноги противника и совершает комбинированные атаки. Дракон, предположительно, пользуется “мягкими” техниками – вам следует бить в определенные точки с крайней точностью, такие техники настолько губительны, что не требуют очень большой силы. Мы начали обучение с техники тигра. Преуспев с кушаками, не с ремнями, мы переходили к журавлю и дракону.

М-р Лебланк учил, что задиры не хотят испытывать боль, и будут цепляться лишь к тем, над которыми могут полностью доминировать посредством страха. Если вы отвечаете ударом на удар и раните их, даже если вы потерпите поражение в драке, они никогда не повторят попытку снова. Также он объяснял, что даже большие пугающие мотоциклисты в коже и цепях будут плакать как маленькие дети, если получат отпор или попадут в подчинение путем жесткого захвата. Целью наших тренировок было сразить оппонента в три секунды или меньше, а затем бежать, и пользоваться этим следовало только в угрожавших жизни ситуациях. Еще нас учили техникам, которые могли убить нападавшего голыми руками одним ударом, здесь раскрывать их я не буду. Нам говорили, что никогда нельзя доводить дело до полноценной драки, а нужно пользоваться целевыми ударами, лишавшими тело противника способности продолжать сражение, прерывая активность нервной системы. Полицейские стреляют в грудь наркоману и делают в ней дырку шириной в 7,5 см только для того, чтобы быть убитыми этим человеком за несколько секунд до его смерти. Однако если вы бьете такого человека в одно из целевых мест, он упадет.

Нам много рассказывали о легальности драк и говорили, что если вы кого-то убили или сильно ранили, вам следует иметь исчерпывающее доказательство того, что он представлял для вас одинаково серьезную угрозу. М-р Лебланк добавлял: даже если вы правы и у вас есть свидетельские показания, вы все равно можете оказаться в тюрьме, но это лучше, чем быть убитым. Поэтому самая лучшая стратегия – войти в Дух, нанести удар нападавшему в целевую точку и убежать через три секунды или раньше. М-р Лебланк побывал во стольких многих угрожавших жизни ситуациях, что не мог смотреть фильмы с драками. Кровь начинала закипать, время замедлялось, видение сужалось в конус перед ним, и он становился сверхбдительным. Это была часть того, что происходило бы с вами, если бы вы успешно вошли в Дух. Очень интенсивное и изнурительное ощущение.

Через несколько месяцев мы начали  практиковать Форму в стиле, называемом “Форма с Механикой”. Мы фокусировались на выполнении движений очень медленно и очень точно, как в медитации. Это привело к “Форме со Скоростью”, когда мы начали выполнять ту же самую последовательность намного быстрее, с силой, стоявшей за каждым движением. Еще через несколько недель мы перешли к “Форме с Духом”. Меня учили превращать мышцы живота в стену так, что даже если я получал сильный удар в солнечное сплетение, я не падал. Страшно видеть кого-то, правильно вошедшего в Форму с Духом, поскольку техника основывалась на дикой ослепляющей ярости, с которой животные пускаются в смертельную драку, особенно тигры. Даже выражение лица становилось похожим на изображение разъяренного тигра с расширенными глазами на логотипе школы, плюс ужасное пугающее рычание. Просто видеть и слышать такое отбивало всякую охоту драться с вами.

М-р Лебланк объяснял, что, несмотря на то, как это выглядит со стороны, вы никогда не должны сердиться. А это уже был “Дух Защиты”, направленный на спасение вашей жизни и жизней тех, кого вы любите. Это естественно происходит с животными, поскольку так у них будет лучший шанс выжить в смертельной схватке, даже если они серьезно ранены. Большинство людей никогда не достигают такого состояния, даже в ужасной борьбе, поскольку мы запрограммированы бояться и избегать боли.  Если кому-то удается достичь такого состояния сознания, это обычно слепая ярость, в таком состоянии человек неспособен эффективно двигаться или придерживаться определенной стратегии. Обычно он будет так сильно трястись, что легко попадет в захват и будет повержен. Нас учили входить в такое состояние за доли секунды, занимать жесткую позицию и обретать полный контроль и осознание окружения, в котором мы оказались. Все приходит в медленное движение, в котором три секунды кажутся огромным количеством времени для окончания драки.

Мне очень не нравилось это делать, но он был прав. Я должен был чувствовать замедление времени до ползания, ощущать текущую по венам прохладу и становиться гиперосознающим окружающий мир, почти сверхосознающим. Хотя я выглядел крайне напуганным, целью был полный контроль над опытом. Скорость и точность движений, которые я выполнял в Форме с Духом, сделали меня очень быстрым и грандиозно улучшили мою ловкость. Как и говорил м-р Лебланк, стало очень болезненным смотреть фильмы с драками из-за их медленности. Смотря фильм Матрица, я раздражался, когда Морфеус говорил Нео: “Ты быстрее, чем это”, и они продолжали двигаться, как будто попали в патоку. В одной из сцен, чтобы руки Нео казались движущимися быстрее, использовалась компьютерная графика, но плечи, в которых было все дело, все еще двигались медленно. Такая тренировка также помогала развивать способность играть быстрые сольные партии на барабане, что оказалось очень полезным, когда я заканчивал колледж со второй специализацией в сфере джаза.

  От выполнения Формы с Духом я ощущал крайний подъем, а после испытывал полный упадок сил, но продолжал заниматься данной техникой. Также нам внушали важность того, чтобы никогда не рассказывать никому о том, что мы знаем о Форме с Духом, поскольку люди бы начали просить поделиться ею с ними. Вся наша система базировалась на нейтрализации оппонента одним ударом. Цель – полное выключение нормального функционирования тела противника. Это означало, что мне следовало быть очень осторожным в обычной школьной драке так, чтобы избегать серьезных повреждений или даже смертоубийства. Причина того, что я делюсь этим с вами в том, что очень важно научиться самозащите. Теперь я мог безбоязненно ходить в любое место и знал, что сумею позаботиться о себе в любой ситуации. Я осознал, что страх – это “толчок”, который можно существенно уменьшить, если не устранить посредством медитации. Опыт выхода из тела убедил меня в реальности жизни после смерти, и мне не следует бояться ситуации, в которой меня могут убить. Такая тренировка дала мне мужество ступить на передний край борьбы с глобальным противником, стремящимся убить миллиарды людей.

Давать отпор

Следующая драка произошла в самом начале тренировок, перед тем, как я начал изучать Форму в Духе. Тощий ребенок с длинными коричневыми волосами и кривыми зубами подошел ко мне в классе, когда в нем находилось всего несколько других детей. Он начал оскорблять мой вес грубыми словами, смеясь и улыбаясь. Он был очень удивлен, когда я вдруг бросился на него. Я схватил его двумя руками и рычал как лев, пока швырял его тело через семь парт. Он сильно ударился спиной о стену. Я изменил интерьер четверти классной комнаты, составив все парты вместе по обе стороны своего пути. Удар выбил из задиры дух. Я пригвоздил его к стене и смотрел на него глазами тигра-убийцы, давая понять, что если он сделает что-либо еще, я порву его на куски. Он пребывал в полном шоке, в ужасе втягивая в себя воздух и идя напопятный. Я позволил ему уйти, и он больше никогда не пытался меня задирать.  Слухи о том, что все изменилось, разнеслись очень быстро, и число эпизодов с оскорблениями сразу же уменьшилось.

К тому времени, как произошла следующая драка, я уже много работал над техникой, называвшейся “драка на близком расстоянии” или “клейкие запястья”. Суть состояла в захвате территории противника так, чтобы вы оказались на расстоянии всего 30 см от его лица. Это создавало неприятелю неудобство, и он пытался отстраниться так, чтобы вас ударить, и это было его крахом. Вы обхватывали руками его запястья так, что всегда знали, куда направляются его руки. Кроме того, нас учили текучим движениям, позволявшим блокировать руки врага и наносить удары при любой возможности. Это похоже на шахматную игру боевых искусств, и успешный удар обычно включая вращение вокруг одной из рук противника. Мы тренировали это долгие периоды времени на медленной скорости. Смысл был в том, чтобы, когда это понадобиться, все происходило бы инстинктивно и на гораздо большей скорости.

Однажды качок Стив подумал, что было бы забавно попытаться отшлепать меня на уроке физкультуры. После этого он неоднократно пытался быть меня в классе клюшкой от лакросса (игра типа хоккея). Я его даже не боялся. Я начал улыбаться и без усилий блокировал каждый удар, который он пытался нанести. Одновременно я легко тыкал его в лоб пальцами левой и правой руки. Так я давал понять, что легко могу его полностью измотать. Другие дети увидели это и начали смеяться. Я действовал, по крайней мере, вдвое быстрее, чем он, у него не было никаких шансов. Я улыбался как саркастический драчун, а он расстраивался все больше и больше, и это разрушало мою концентрацию. Он отступил и ударил меня по левой щеке так сильно, что на месте удара остались красные отметины от пальцев. Я оттеснил его назад, вынуждая беспомощно свалиться на землю. “Никогда не делай этого снова”. И все так и произошло. Он решил, что для него будет намного безопаснее быть со мной приятным, и даже шутил со мной, но сильно ударил меня в ходе игры в лакросс двумя годами позже. За все всегда воздается. Вам следует беспокоиться не только о карме, но и о самих людях и их друзьях.